Ушёл из жизни талантливый прозаик и кинодраматург Борис Юрьевич Золотарёв

Он не любил писать рецензии на сочинения близких друзей и избегал произносить надгробные речи на их похоронах. В этом, видимо, проявлялся его духовный иммунитет от всякой фальши, непреложное правило исключать саму возможность падения в шаблон и банальность.

С Борисом Золотарёвым мы ровесники, и я никогда не думал, что мне придётся писать эти скорбные строки, в какой-то степени нарушая его житейские и творческие принципы.

«Молодые», недавно принятые в члены Союза писателей, мы познакомились в 1978 году в «старом» ещё Доме творчества «Голицыно» и с тех пор тесно дружили на протяжении двух с лишним десятилетий, пока под «ветром перемен» окончательно не распалась наша общность советских писателей и нас не разбросало по разным, удалённым друг от друга углам Подмосковья.

В нём сочетались почти детская наивность, доверчивая открытость миру любви и добра с жёстким житейским опытом гражданина, которому с молодых лет приходилось отстаивать своё право на равенство в «многонациональной семье советских народов», и с не менее жёстким опытом журналиста, исколесившего полстраны.

Рядом с ним я всегда чувствовал своё человеческое и профес­сиональное несовершенство.

Он был из той редкой категории людей, для кого проявление доброты не имело логического оправдания, ибо было сущностью его широкой натуры. А выражение «отдать ближнему последнюю рубашку» было не метафорой, а реальным образом жизни.

Борис Юрьевич любил людей чуткой сострадательной любовью и был наделён редким даром принимать их невзгоды и несчастья как свои собственные. Именно поэтому он часто с готовностью шёл на помощь тем, кто незаслуженно был обижен либо наказан суровой и не слишком разборчивой Фемидой прошлых лет: встречался с ними как журналист, писал петиции «в инстанции», выступал в прессе с разоблачительными статьями против административных мздоимцев и демагогов.

Однажды Лев Толстой написал в своём дневнике: «О незнакомом человеке, если мне надо узнать, какой он, по детской терминологии, «плохой или хороший», – нужно узнать только одно: как он относится к животным». Приезжая к моему другу на дачу под Чеховом, я заставал его в обществе весёлых, счастливых (не побоюсь этого слова), ухоженных дворняг, которые платили ему искренней собачьей преданностью за его любовь и заботу.

Что же касается литературного творчества – в нём Борис Золотарёв, обладавший высокой культурой мышления (а следовательно, и безупречным стилем) и непростым житейским опытом, был беспощадно требовательным к себе и коллегам по литературному цеху.

На многие годы он стал моим строгим критиком и литературным наставником, за что я ему безмерно благодарен.

Оригинальный литературный талант Золотарёва проявился довольно рано и был отмечен самим Александром Трифоновичем Твардовским – публикацией рассказа «Невеста» в журнале «Новый мир», что до сих пор воспринимается как показатель высокого качества художественного произведения. Были публикации в журнале «Москва» (повесть «Вместо завещания»), в издательствах «Современник» (роман «Тайный советник») и «Советский писатель» (сборники прозы «Нам позвонят» и «Простое окончание»).

Литературное наследие Бориса Золотарёва бесспорно представляет собой явление нашей художественной жизни эпохи социализма, талантливое и правдивое отражение этой эпохи; оно вполне может быть охарактеризовано строкой поэта: «Но эта книжка небольшая томов премногих тяжелей…»

Остались в нашей культуре, и, как показывает время, надолго, лучшие фильмы, снятые по сценариям Бориса Золотарёва, – «Дневной поезд» и «Всем спасибо». Фильмы, в которых представлено целое созвездие блистательных артистов (Терехова, Гафт, Шакуров и др.) и которые до сих пор волнуют зрителя.

Сердце сжимается от мысли, что навсегда замолкли телефонные номера моего друга, по старинке внесённые когда-то в записную книжку, что не услышу в телефонной трубке его неповторимый баритон…

Да упокоится светлая душа его в горних высях!

Эдуард Просецкий